Другой день Здравствуйте! Меня зовут Илья, живу в Барнауле, что в

Здравствуйте! Меня зовут Илья, живу в Барнауле, что в Алтайском крае и я врач психиатр, психотерапевт в Алтайской Краевой Клинической Психиатрической Больнице имени Ю. К. Эрдмана. Я бы хотел рассказать вам про один свой рабочий день (17.09.12). Надеюсь, что вам будет интересно. Работаю я в отделении неврозов. Сперва надо сказать, что это скоращенный вариант, оригинал занимает целых три поста (порезанны диалоги с больными). Почитать его можно здесь.
Официально я совмещаю должности врача психиатра и психотерапевт, также ко всему прочему я беру дежурства по стационару.

Сразу предупрежу, что в этом посте не будет фото пациентов и медперсонала. Думаю, причину пояснять не надо. Кроме того, изменены имена, пол, возраст и обстоятельства госпитализации некоторых пациентов. Описанные случаи - это не полная характеристика моей работы. Стандартная психотерапевтическая беседа длится около часа, и описывать все просто нет смысла.

Алсо, в посте нет ярких фотографий вкусняшек в ресторане, чаинок в кружке и прочей ванильной ереси. Только зеленые стены, чумазые коты и хардкор.

...

Утром я встаю в 6:30.

Потом я опят встаю в 6:35 и 6:40.

Окончательный же подъем приходится где-то на 6:50.

Вместе со мной встает кот Лютик. Мы вместе идем к когтеточилке, я скребу по ней ногтями, а Лютик повторяет за мой и пытается оторвать ее от стены своими когтищами. Потом он устраивается на свой горшок, а я пытаюсь спрятаться от него в ванной. Через минуту он уже висит на дверной ручке, пытаясь настичь меня.

Я чищу зубы, а кот сонно щурясь, сидит на краю стиральной машинке, всей своей довольной мордой выражая любовь и обожание. Стоит пойти к нему, как он становится на задние лапы, передние складывает мне на плечи и абсолютно незатейливо начинает тыкаться мокрым носом мне в губы. Я в очередной раз задумываюсь над тем, осознает ли себя кот, как кот и если да, то, как он воспринимает меня.

Утром я не ем-экономлю время для сна, перекушу на работе. Зато кот жрет за двоих.

Целую жену, отпихиваю Лютика от двери и ухожу из дома на 1,5 суток.

На улице прохладно и сыро. Облако тумана зацепилось за верхушки сосен. Недовольные лица людей, спешащих на работу. Матерящийся дворник.. о дивный, чудный мир!

На остановке около 15 человек, автобус опять задерживается и воздухе повисает напряжение. Но я спокоен я никуда не тороплюсь. Этот день не начнется без меня.

Наконец, подходит желанный ПАЗик. Обязательные утренние обнимашки и прижимашки к толстым теткам и брутальным мужикам, недовольное ворчание пассажиров и открытая перебранка с кондуктором. День начинается привычно.

Автобус спокойно едет через лес, деревню… мы подсаживаем еще людей… никто не выходит, чудесным образом места хватает всеми. И когда, казалось бы, дальше некуда, впихиваются еще два человека.

Каким-то чудом мне удается сесть на освободившееся место. Я облегченно закрываю глаза, погружаясь в около сонное состояние. Когда я вновь возвращаюсь в салон автобуса, то вижу прямо перед своим носом, обтянутый кожаной курткой, шар чужого живота. Автоматически в голове происходит калькуляции: «Похоже на 6-й месяц, - и дальше вывод. - Надо уступить место.» Поднимаю глаза, чтобы посмотреть на будущую мамашу и предложить ей место, но тут упираюсь взглядом в толстую обрюзгшую мужицкую морду – владелец шестимесячного живота. Его стеклянные красноватые глаза пустым взглядом смотрят перед собой, морда лосниться от жира. Я медленно закрываю рот и чтобы не рассмеяться вновь пытаюсь сбежать из автобуса в свой эскейпичный мирок.

Наконец, остановка. В этой части города всегда прохладней и унылей. Депрессогеный район.

Моя дорога лежит через школьное футбольное поле.

Вчера к здесь видел двух коров, которые своим присутствием здесь были удивленны не меньше моего.

Встречаю кота, жрущего траву. В этом районе вообще много живности.

Вот и наша больница. Огромный, «человейник» на 12 отделений и 750 койко-мест. Из них для психотических больных: 4 мужских и 3 женских; одно для экспертных больных с обычным режимом; одно для судебной экспертизы особо опасных больных; одно – отделение принудительного лечения стражного типа для сверх опасных; одно детское; и одно отделение открытого типа, без решеток на окнах, санитаров для невротических больных – мое отделение.

Я быстро переодеваюсь, накидываю халат и бегу в приемный покой на раппорт у начмеда, принимать дежурство. Планерка проходит без осложнений, только новенькая врач приемного покоя тупит, путая цифры в сводке по больным. После бегу назад в отделение на внутренний раппорт.

Непременное утреннее совместное чаепитие. Обязательные утренние сплетни и жалобы на больных. Типичные истории из серии, а «вот мой вчера» или «как они меня достали».

Мой кабинет

Сначала я веду прием новых больных, направленных на психотерапию другими докторами. Я кратко беседую с ними, задаю простые и короткие вопросы, не для того, чтобы услышать ответ на них. А для того, чтобы посмотреть и оценить состояние больного. Понимает ли он ироничные нотки в моем голосе, воспринимает ли его критика шутки, как он относится к своим телесным ощущениям и что он считает причиной своей болезни – вот, что важно понять для меня. Обстоятельства госпитализации не так важны, я узнаю их потом, из формальных записей в истории болезни или из уст лечащего доктора. Сейчас мне важен сам человек и его страдания.

Наше отделение

Пациентов много. Слишком много. Я не стараюсь запомнить все их ситуации. Из моей памяти очень быстро выветриваются их имена и фамилии, остаются только образы, переживания, эмоции, лица.

Цветочки на окне вместо фота больных

Приходит первая пациентка на полноценную психотерапию. Зинаида Михайловна всегда души не чаяла в своем сыночке. Они жили только в вдвоем и а удивления у них были доверительные отношения. По вечерам они могли подолгу пить чай и разговаривать на самые сокровенные темы. Зинаида жила жизнь сына, она все утопала в его эмоциях и переживаниях. Такое редко встречаешь. Но в 21 год сын утонул. Это случилось всего лишь 30 дней назад. Смерть всегда внезапна и тяжела.

После заходит следующий пациент

Олег – журналист 32 лет, страдающий тревожно-фобическим расстройством. Заболевание это часто встречается в «малой» психиатрии и крайне трудно излечимо. В самых общих чертах характеризуется либо приступами сильного страха, паники, либо общей и генерализованной тревожностью.

Олег-пациент со стажем, он страдает ТФР уже 7 лет. Однако от других невротических пациентов его выгодно отличает сообразительность и желание разобраться в причинах своей болезни. Он сам перелопатил множество литературы по тревожному расстройству и даже изучил когнитивную психотерапию.

И еще цветы...

Накидываю куртку и отправляюсь на пищеблок. В обязанности дежурного врача входит контроль качества пищи и закладки продуктов в котлы.

По дороге встречаю одну из многочисленных кошек.

Наконец-то спасительный обед. Я бессильно падаю в кресло в общей комнате-едальне. Психологи что-то рассказывают мне из Выготского и Лурьи. Я вяло замечаю, что им не мешало бы ознакомиться с современными статьями по нейрофизиологии и данными фМРТ.

Спецключ или "ключ-от-всех-дверей"...

Работа по психиатра оценивается как опасная для жизни и вредная для здоровья, поэтому на дежурстве я не имею права на сон, а во время рабочего дня у меня нет официального перерыва на обед. Нет, есть я могу, но не прекращая работы. А еще мне иногда дают молоко за вредность. За мою вредность, видимо, так как молоко явно порошковое.

Обед заканчивается слишком быстро, я возвращаюсь в свой кабинет.

Лидия, 56 лет, диагноз: «Депрессивный эпизод, умеренной степени тяжести. Тревожный синдром». Она моя пациентка, поэтому я очень точно могу отслеживать ее динамику. Тяжелая эндогенная депрессия, с витальной тоской мучила ее на протяжении полугода. Сюда же добавились менопаузальные изменения в организме и депривация -Лидия жила одна. На фоне лечения антидепрессантами ей стало чуть-чуть получше, и я решил подключить психотерапию.

Рисунок в корридоре отделения

Времени передохнуть опять нет, меня осаждают мои пациенты. Кто-то с новыми жалобами, а кто-то и с радостными новостями об улучшении самочувствия. Разделавшись наконец-то с назначениями, я перемещаюсь в гипнотарий – большое помещение для проведения сеансов гипноза с эпической мазней в стиле «советский футуризм».Сегодня по расписанию у меня нет группового сеанса гипноза, но зато есть индивидуальный.

Александр просто замечательный водитель ГАЗели, а еще он чудесным образом может соматизировать тревогу и любые негативные переживания. После каждого маломальского стресса у него возникают странные боли в животе, спине, ногах и руках. Ну, а по сколько стрессов у газелистов хоть отбавляй, Александр сильно страдает от своего недуга. Многочисленные обследования у различных врачей ничего не дали и привели его к нам. Типичный путь, чего уж тут и говорить. В работе с его заболеванием помимо прочих методик и техник я решил применять классическую гипносуггестию. Сейчас у нас будет четвертый сеанс.

У меня вновь нет времени на отдых, ведь сейчас мне придется вести групповой сеанс психотерапии. В своих групповых занятиях я делаю больше упор на терапию социальных отношений. Занятия проходят с использованиям техник трансактного анализа и элементами психодраммы. Исходя из того, что психотерапия – это, прежде всего обучение пациента, я стремлюсь дать всем пришедшим какую-то информацию, чтобы они смогли применить после выписки. Конечно, гештальтиское переживание эмоций тоже важно, но большинству пациентов нужен навык, чтобы в обычный жизни они смогли избежать стереотипных ошибок и наконец-то стать другими.

Сегодня на группу пришло 10 человек-это хорошая посещаемость. Пациенты рассаживаются в кружок на матрасы, и мы начинаем. Вначале каждый дает небольшой отчет о том, что с ним происходило с момента последнего занятия, и как он применял информацию и навыки, полученные во время терапии. Так же выясняем, кто, как справился с «домашним» заданием – ведение дневника самоконтроля. По старой доброй традиции, только 50% выполнило предписание.

Опять иду в столовую контролировать закладку на полдник и ужин.

Возвращаюсь, быстро перекусываю и отправляюсь на обход отделений. Время уже к 6 и в больнице остались только дежурные смены, доктора и начальство ушли. Мое дежурство набирает полную силу.

Сначала заруливаю на пост в своем отделении, расписываюсь в журнале. Дальше по запасному выходу спускаюсь в 9-детское отделение. Тут все спокойно. Из особенностей - мешки с шоколадными конфетами – подарки от РПЦ.

Разобравшись со сменами и оставив запись в журнале, иду в стражные отделения.

Они, как и наше, находятся отдельно от всей больницы и не связанны переходами с ней. Кроме того, эти отделения окружены забором с колючей проволокой и собакой-сторожем.

Прохожу через КПП, магнитные замки на двойных дверях-решетках громко и пугающе щелкают, охранник подозрительно пялиться на меня. Оказываюсь на территории охраняемых корпусов, собака сразу же начинает лаять и так и норовит выпрыгнуть из своего вольера.

Вначале иду в 11 отделение. Режим здесь самый строгий во всей больнице. Здесь содержаться сверх опасные личности, проходящие судебно-психиатрическую экспертизу. Что они сделали, и кто они такие лучше не упоминать и не задумываться над этим. Отделение в действительности больше напоминает тюрьму - коротенький коридор с настоящими камерами-палатами. Все как полагается – засов, глазок и решетки с двух сторон на окнах. Охраны здесь больше чем другого медперсонала. И не надо мне писать про карательную психиатрию! Здесь дожидаются своей судьбы не просто уголовники или убийцы, здесь те, чьи зверства наводят на мысль о психической болезни.

Кошка возле 11го отделения

Поднимаюсь по лесенке на второй этаж, здесь 12 отделение. Тут режим помягче, но оно тоже относится к отделениям стражного типа. Здесь находятся пациенты на принудительном лечении. Конечно же, в обычных общих отделениях тоже встречаются принудчики, но здесь особо опасные.

Тут все спокойно, и я с облегчением покидаю этот корпус.

Иду мимо здания лечебно-трудовых мастерских. На улице тепло, бегают котики, птички и чирикают, а по территории психбольницы прогуливаются мамаши с колясками. Прям парковая зона, чего уж там. На территории действительно очень ухоженно и мило, небольшие рощицы со стриженой травой, разнообразные деревья. Летом кто-то из особо мало критичных разводит здесь пикник, а некоторые собирают грибы прямо под окнами отделения. Кроме шуток. Опята, подберезовики, иногда и белый попадается.

Прохожу мимо огроменой клумбы. Здесь медовый аромат от цветов мешается с запахом свежего хлеба из больничной пекарни и получается своеобразный хлебно-цветочный аромат какого-то дивного пирога.

Иду в 1-е отделение.

Тут уже давненько не было ремонта и отделение выглядит сосем разбитым, а в воздухе висит густой запах курева.

Далее во 2-е отделение.

Потом 3-е экспертное отделение. В отличие от 11-го, здесь общий режим. В основном здесь молодые парни, отправленные от военкомата для прохождения военно-психиатрической экспертизы на предмет годности к службе, но есть и пара неопасных судебников. Мне не очень нравится сама идея подобного отделения. Судите сами: взять 80 парней в возрасте от18 до 25, запихать их на 25 дней в замкнутое пространство и подсунуть к ним парочку уголовников-психопатов. Взболтать, но не перемешивать. Обстановка здесь всегда напряженная, а дежурная смена в два раза больше, чем в других отделениях. Получается, что работа здесь более напряженная, чем в психотических отделениях.

Переход между корпусами

4-е- острое женское отделение. Сюда поступают практически все новенькие женщины-пациенты с психотическим уровнем расстройства. Здесь они проходят необходимую обсервацию, их обследуют специалисты, подбирается лечение и уточняется диагноз. Дальше они переводятся на более длительное лечение в общее отделение.

Пока я шарился по больнице, сюда успело уже поступит 4 новых больных. Осматриваю, делаю дневниковые записи и корректирую назначения. Двое из них наши старые больные, одна, по-видимому, с дебютом шизофрении. Совсем юная и симпатичная девчонка. Начало острое с активным бредом и резкими перепадами настроения. Жаль ее, очень жаль. Еще одна женщина с демонстративной суицидальной попыткой.

Идем в 5-е отделение. Это острое мужское отделение. По аналогии с 4-м женским. Здесь помимо трех новеньких больных еще один под наблюдением. Идем в палату.

Иван находится в глубочайшей кататонии, он ничего не может делать самостоятельно. У него установлен мочевой катетер, питание получает через назогастральный зонд, необходимые инфузии делаются через подключичный катетер. Состояние тяжелое. Он все время проводит в одной позе. Периодически санитарки садят его, и он остается в таком положении, пока его вновь не положат.

Так же в отделении уже на протяжении 9 лет проживает кошка. Регулярно она приносит по 4-5 котят. И все бы ничего, но ведь это все прямо внутри больницы! Кошка, не стесняясь, попрошайничает еду у больных, спит с ними по ночам. «Она у нас мышей ловит.» - оправдывается медсестра.

В 6-м, 7-м и 8-м отделениях к моей радости все нормально и никаких больных мне не показывают.

Возвращаюсь к себе в корпус.

Устал. Чертовски устал.

Короткий перекус и сажусь оформлять свои истории болезни - работа, которую я так и не успех доделать в течение дня.

Где-то в десять вечера я уже точно все заканчиваю и облегченно вздыхаю. Теперь можно позволить себе чуток передохнуть и погоняться за драконами по Скайримским горам или почитать про капитана Харрингтон.

Ближе к 11 часам меня начинает просто валить с ног. И, не смотря на то, что работа у меня без права сна, я не могу сопротивляться.

Раскладываю диван и молюсь, чтобы ни кому в голову не пришлось ночью меня побеспокоить. Ведь если что-то случится, мне придется выбираться из сна и переться разрешать проблемы или утихомиривать больных.

Надо поспать. Ведь завтра после передачи смены меня будет ждать полноценный рабочий день. Я буду вновь психотерапировать, осматривать больных и вести групповую терапию.

Но это будет уже другой день.